Почему «мода» на психические расстройства меняется со временем и культурой?

Задумывались ли вы когда-нибудь, почему в разные эпохи люди «болели» по-разному? Почему одни душевные терзания выходят из «моды», а другие, наоборот, становятся чуть ли не визитной карточкой времени? Сегодня я хочу поговорить о симптомах – возможно, самом важном понятии для понимания того, что творится у человека внутри, особенно когда ему плохо. И если вам кажется, что современный мир всё больше напоминает сумасшедший дом, возможно, этот разговор поможет нащупать некоторые ответы.

Когда слова бессильны: Невидимый язык страдания

Представьте человека, который испытывает глубокие внутренние страдания. Ему нужно как-то сообщить об этом окружающим, да так, чтобы его поняли и, в идеале, помогли. Казалось бы, что может быть проще – просто скажи! Но тут возникает любопытный парадокс.

Если я подойду к вам и предельно рационально, чётко и убедительно расскажу: «Мне невыносимо больно, в голове полный хаос, мысли путаются, и я чувствую, что долго так не выдержу», – поверите ли вы мне на сто процентов? Скорее всего, нет. Ведь если мне действительно так плохо, если мысли мои действительно хаотичны, смогу ли я так здраво и последовательно излагать свою ситуацию? Способ, которым я пытаюсь донести свою боль, как бы обесценивает её содержание.

А теперь другая ситуация. Представьте, что я перестал следить за собой, целыми днями лежу в кровати и плачу без видимой причины. Но при этом на словах уверяю вас, что у меня всё замечательно, жизнь прекрасна, и я никогда не чувствовал себя лучше. Поверите? Тоже вряд ли. Потому что, когда «как» и «что» в сообщении расходятся, мы почти всегда отдаём предпочтение «как», то есть невербальным сигналам, поведению.

Получается, прямое словесное выражение страдания хорошо работает до определённого предела. Когда же боль становится слишком сильной, слова могут оказаться недостаточным или даже неподходящим инструментом. Коммуникация должна стать достаточно необычной, чтобы сигнализировать о серьезности проблемы, но, как правило, не настолько странной, чтобы человека немедленно изолировали «для его же блага».

«Ассортимент» страданий: Культурный код наших симптомов

Возникает идея, что люди, порой неосознанно, «дозируют» свои отклонения от социальных норм, чтобы подать сигнал окружающим о необходимом уровне заботы и внимания. И делают они это с помощью того, что можно назвать «пулом симптомов». Это такой постоянно меняющийся, культурно обусловленный набор коммуникационных стратегий для выражения различных уровней страдания.

Никто единолично не контролирует этот «пул», но каждый вносит в него свою лепту. И что самое поразительное – мало кто сознательно выбирает себе симптомы, чтобы чего-то добиться. Людей, которые намеренно имитируют болезнь, мы называем симулянтами. Большинство же из нас применяет эти стратегии неосознанно. Человек обычно осознает свои симптомы, но не понимает, почему проявились именно они, а не какие-то другие. Этот «пул симптомов» формируется на уровне общества, часто спонтанно и непреднамеренно, а сами симптомы проявляются у конкретного человека так же – неосознанно.

Эти стратегии всегда привязаны ко времени и месту. Поэтому почти любую форму душевного недуга можно рассматривать как культурно обусловленный синдром. Это объясняет, почему мы наблюдаем, за неимением лучшего слова, своего рода «моду» на психические расстройства: определенные способы сообщения о дистрессе становятся популярными в определенное время и в определенных местах, быстро распространяются, а затем могут почти полностью исчезнуть.

Подумайте, например, о таких диагнозах из XIX века, как «паралич в виде перчатки» (когда немеет кисть руки точно по линии перчатки, что не соответствует анатомии нервных окончаний), «нейроастения» или «истерическая беременность». Когда-то они были чрезвычайно распространены. А сейчас? Где они? Если бы за ними стояла чёткая биологическая или генетическая причина, маловероятно, что эти причины так быстро исчезли бы из генофонда за последние 100 лет.

Еще более любопытно, что, скажем, истерическая беременность почти не встречалась у высокообразованных женщин, а нейроастения – у представительниц рабочего класса. Как предполагаемый биологически обусловленный синдром мог так избирательно зависеть от социального класса и уровня образования? Загадка, не правда ли?

Осторожно, симптомы! Неожиданные ловушки «просвещения»

И здесь мы подходим к очень важному моменту: с концепцией симптомов нужно быть очень осторожными по двум причинам.

Во-первых, мы можем ненамеренно «внедрить» в культуру идеи о симптомах, которых там быть не должно, и это, в свою очередь, может побудить людей проявлять именно эти симптомы. Как ни парадоксально, одним из способов такого внедрения являются информационные кампании.

В книге Итана Уоттерса «Помешанные, как мы: Глобализация американской психики» (Ethan Watters, "Crazy Like Us: The Globalization of the American Psyche") приводится поразительный пример. В 90-е годы в Гонконге практически не существовало такого расстройства, как анорексия. Да, люди могут недоедать по разным причинам, но анорексия – это намеренный отказ от пищи при её наличии, часто связанный с искаженным восприятием своего тела. Это расстройство с одним из самых высоких показателей смертности среди всех психических заболеваний.

Так вот, в Гонконг приехали западные психиатры с самыми добрыми намерениями: рассказать об опасности анорексии, чтобы предотвратить её или начать своевременное лечение. Они объясняли, что это редкое, но опасное заболевание, обычно поражающее молодых, образованных женщин из высших слоев общества. Упоминали, что, возможно, какая-нибудь знаменитость недавно призналась в борьбе с этим недугом. Подчеркивали, что это не повод для осуждения, а болезнь, требующая понимания и лечения. Газеты и СМИ подхватили эту информацию. Благое дело, казалось бы!

Что же произошло? По данным того времени, заболеваемость анорексией в Гонконге выросла на 2500% (!) всего за несколько лет, причём именно в той группе населения, которую описали психиатры. Невероятно! Можно, конечно, предположить, что кампания просто помогла выявить ранее незамеченные случаи. Но анорексия – это состояние, когда вес человека на 15% ниже минимально нормального для его роста и возраста. Такое сложно не заметить и списать на что-то другое, мол, «ах, это анорексия, а я-то думала, дочка просто голодает, спасибо, что просветили».

Скорее всего, произошло другое. Группа уважаемых авторитетов – врачей в белых халатах – фактически сообщила подросткам, особенно девушкам, что существует особое «элитное» состояние, свойственное молодым, привилегированным женщинам, вроде знаменитостей. Неосознанно и ненамеренно, эти специалисты связали определенную коммуникационную стратегию (отказ от еды, специфическое поведение) с определенной социальной группой и статусом. И хотя большинство девушек, у которых впоследствии развилась анорексия, страдали вполне реально и выражали свою боль неосознанно, толчок к выбору именно этой формы страдания был дан извне.

Скрытые «бонусы»: Что мы (неосознанно) получаем от своих недугов?

Вторая причина, по которой нужно быть осторожными с симптомами, – это так называемая «вторичная выгода». Это те «плюсы» или преимущества, которые человек, часто неосознанно, получает от своего статуса страдальца.

В гонконгском примере врачи настаивали: этих девушек нельзя осуждать, их нужно окружить особой заботой, при необходимости забрать из школы, лечить понимающей терапией. Их нужно было хвалить за мужество в борьбе с «ужасной болезнью». Я не утверждаю, что эти девушки сознательно думали: «Отлично, буду голодать, чтобы меня жалели и считали мужественной жертвой высокого статуса». Весь фокус симптоматики в том, что это происходит неосознанно – как на уровне общества, так и на индивидуальном уровне.

Однако, проводя свою информационную кампанию именно таким образом, психиатры, по сути, способствовали распространению недуга, который до этого был характерен для западной культуры. И их послание было тем более действенным, что адресовано оно было молодежи, подросткам, которые, при прочих равных, наиболее восприимчивы к авторитетным мнениям и преимуществам вторичной выгоды.

Задумаемся вместе: Что наши симптомы говорят о нас и нашем обществе?

Это лишь один пример. Подобные механизмы действуют и сегодня. На каком-то уровне это, возможно, неизбежно. Но осознание того, как формируются и распространяются симптомы, как влияют на это культурные установки и даже наши благие намерения, может помочь нам быть более внимательными и ответственными.

Ведь если симптомы – это язык, на котором человек говорит о своей боли, то важно не только услышать сам крик, но и понять, какие слова для этого крика предлагает ему окружающий мир, и не подсовываем ли мы ему порой те слова, которые лишь усугубят его страдания, пусть и сделают их «понятными» для окружающих в определенном культурном коде.

Стоит задуматься, не так ли?

Литература:

• Watters, E. (2010). Crazy Like Us: The Globalization of the American Psyche. Free Press. (Русская аннотация: Книга исследует, как американское понимание психических заболеваний и методы их лечения экспортируются по всему миру, иногда вытесняя или изменяя местные формы выражения дистресса и его лечения. Пример с анорексией в Гонконге подробно разбирается в книге (глава 1, "The Rise of Anorexia in Hong Kong"), иллюстрируя, как западные концепции могут непреднамеренно формировать проявления страданий в других культурах.)