Почему мы чувствуем себя вечно занятыми, но при этом опустошенными, как мифический Сизиф?

Много веков назад древнегреческий царь Сизиф, известный своей хитростью, дерзнул бросить вызов самим богам. Наказание его было изощренным в своей простоте и мучительности: вечно вкатывать на гору огромный валун, который, едва достигнув вершины, неизменно скатывался вниз. День за днем, без конца и края. Так Сизиф оказался заложником бессмысленного, изнуряющего труда, лишенного всякой цели.

А теперь давайте на мгновение остановимся и посмотрим на себя. Разве мы, люди XXI века, не напоминаем порой этого мифического царя? Не застряли ли мы в бесконечной рутине, где жизнь сводится к череде неотложных задач, встреч, проектов? Кажется, что в нашем обществе, одержимом достижениями, мы рискуем упустить нечто фундаментально важное. В погоне за продуктивностью и успехом, не забыли ли мы, что значит просто жить?

Погоня за «галочками» в списке дел

Современное общество, как метко подмечает корейско-немецкий философ Бён-Чхоль Хан, требует от нас постоянных достижений. Неудача же моментально клеймит тебя «неудачником». Достижения стали своего рода новой добродетелью, заставляющей нас беспрестанно подстегивать себя, чтобы быть максимально продуктивными. В своей работе «Общество выгорания» Хан детально описывает механизмы этого общества достижений и его разрушительные последствия – тревогу, эмоциональное выгорание.

И хотя это стремление к успеху в первую очередь затрагивает нашу профессиональную сферу – будь то карьерный рост, погоня за финансовым благополучием или мечта о собственном стартапе, – оно незаметно просачивается и в те уголки нашей жизни, которые мы привыкли считать «досугом». Даже отдых превратился в очередной пункт в списке дел, который нужно «выполнить» максимально эффективно.

Вспомните, как многие из нас планируют отпуск: втиснуть в короткий промежуток времени как можно больше экскурсий, мероприятий, активностей, мчась из одного места в другое. В таком «отдыхе» зачастую не остается места для рефлексии, осмысления, для простого «бытия» в моменте. Это больше напоминает беглый осмотр витрин. Сегодня многие больше озабочены тем, удастся ли сделать эффектное фото для социальных сетей, чем поиском чего-то глубокого и значимого в посещаемых местах.

Даже просмотр сериалов превратился в соревнование по количеству «проглоченных» сезонов. Раньше выход новой серии любимого шоу был событием: мы обсуждали его заранее, смотрели вместе, делились впечатлениями после. Этот опыт выходил за рамки простого потребления контента. Сегодня же, при изобилии развлечений по запросу, мы едва успеваем «переварить» одно, как тут же переключаемся на следующее, не оставляя времени для осмысления.

Подобная тенденция наблюдается и в сфере личных отношений. Если раньше брак и долгосрочные обязательства были нормой, то сейчас все большее распространение получает серийная моногамия, а то и полиамория. Мы как будто предпочитаем множество поверхностных и мимолетных впечатлений глубине и осмысленности в отношениях. С современной точки зрения, глубина и продолжительность ассоциируются со скукой и однообразием – а это то, чего мы сегодня так старательно избегаем. Зачем тратить время на повторяющиеся долгосрочные обязательства, если можно каждые пару лет переживать волнующий «медовый месяц» с новым человеком?

Время, утратившее свой аромат

Доминирующий образ жизни сегодня характеризуется неустанной активностью. Хан называет это vita activa (активная жизнь) – термин, введенный Ханной Арендт для описания жизни, сосредоточенной на труде, работе и действии. Однако Хан критикует современную форму vita activa, отмечая, что деятельность превратилась в самоцель. Быть активным, «стремиться» – вот что, как нам кажется, придает жизни смысл. В этой гонке нет места для паузы, для размышлений, для того, что Хан называет «длительностью» времени. Бездействие, отсутствие стремления к какой-либо цели воспринимается как нечто бесполезное.

В основе нашей нынешней «эпохи спешки» лежит страх что-то упустить (FOMO). Этот страх подпитывается идеей, что для обогащения жизни опытом необходимо постоянно увеличивать количество этих самых переживаний. Чем больше событий мы сможем «втиснуть» в свою жизнь, тем, якобы, лучше. Однако, по мнению Хана, такое стремление контрпродуктивно. Он пишет: «Тот, кто пытается жить быстрее, в конечном итоге и проживет меньше, если говорить о глубине. Не общее количество событий, а опыт продолжительности делает жизнь более полноценной. Когда одно событие сменяет другое без пауз, ничего прочного не возникает. Полнота и смысл не могут быть выражены количественными показателями». Жизнь, прожитая наспех, без моментов замедления и глубины, сама по себе оказывается короткой, независимо от числа пережитых событий.

Наша торопливая жизнь, по Хану, приводит к суете, беспокойству, нервозности и тревоге. Но проблема глубже: изменилось само наше отношение ко времени, оно утратило свой «аромат». Мы часто слышим: «А вот раньше было лучше». И хотя статистика по уровню благосостояния, здоровья и безопасности говорит об обратном, что-то важное мы действительно потеряли, когда жизнь стала стремительной, индивидуалистичной и ориентированной на достижения.

Хан сравнивает нашу «эпоху спешки» с кинематографической нарезкой отдельных кадров-мгновений, лишенных связи и глубины. Мы жаждем немедленного удовольствия, и стандартная реакция на его исчезновение – переключиться на следующее. В погоне за количеством и разнообразием впечатлений время ускоряется, дробится на то, что Хан называет «атомизированным временем». «Атомизированное время – это прерывистое время, – пишет он. – Нет ничего, что связывало бы события между собой и тем самым создавало бы связь, продолжительность».

Такое время фрагментирует жизнь на бессвязную последовательность изолированных моментов, не оставляя места для целостности и осмысленных выводов. Без нарратива, связующего прошлое, настоящее и будущее, опыт остается поверхностным и мимолетным.

Хан напоминает, что раньше время было более структурированным. В доисторические времена оно было циклическим, связанным с природными ритмами – сменой времен года, фазами Луны. Это давало стабильность и предсказуемость. Позже религия предложила свой всеобъемлющий нарратив, придавая смысл человеческому существованию. Бог, по Хану, функционировал как «стабилизатор времени», обеспечивая ощущение длительного, непреходящего настоящего. Ритуалы, праздники, такие как Рамадан в исламе, задавали ритм, вырывая людей из череды разрозненных мгновений и вписывая их жизнь в более широкий контекст, объединяющий прошлое, настоящее и будущее.

Однако, как известно, «Бог умер», если использовать выражение Ницше, и для значительной части мира он утратил свою стабилизирующую функцию. Это, по Хану, лишило время теологического смысла, какой-либо высшей цели. В постмодернистскую эпоху настоящее сжалось до мимолетной точки, атомизировалось, оторвалось от значимого прошлого и будущего. «Атомизация и индивидуализация охватывают общества в целом, – констатирует философ. – Такие социальные практики, как обещания, верность или обязательства, которые являются временными практиками в том смысле, что они обязывают к будущему… создавая тем самым продолжительность, теряют свое значение».

Цена вечной спешки

Какова глубина нашей жизни, если мы лишь прыгаем от момента к моменту? Атомизированное время, по Хану, не позволяет нам ничего по-настоящему завершить. Возьмем, к примеру, уже упомянутую серийную моногамию: зачастую между одними отношениями и другими практически нет паузы. Мы стремимся избежать этих «переходных фаз», считая их пустой тратой времени, мешающей нам больше потреблять и достигать.

Однако Хан утверждает, что именно эти интервалы – периоды, когда мы «ничего не достигаем» и «ни к чему не стремимся» – выполняют важную функцию. Они придают жизни направление и слаженность, вносят порядок. Религиозные праздники, обряды перехода – все это интервалы, структурирующие время, позволяющие завершить одну главу жизни и осмысленно перейти к следующей. Без них время становится хаотичным, лишенным ориентиров.

Это немного похоже на чашку Лао-цзы: пустота внутри и вокруг нее придает ей смысл и функциональность. Точно так же, без «пространства» вокруг наших действий – времени, чтобы задержаться, поразмыслить, – острое, атомизированное время сводит жизнь к изолированным задачам, не оставляя места для подлинного опыта, для завершения или осмысленного перехода к следующему.

Возможно, раньше действительно было «лучше» не потому, что объективные условия были иными, а потому что наше отношение ко времени было другим. События имели большее значение, вокруг них было больше «воздуха». Время текло медленнее. Когда мы чего-то ожидали, завершали одно и переходили к другому, мы испытывали большую глубину. Обязательства были более весомыми, дружба – более длительной и прочной. Мы могли посвятить целый вечер настольной игре с семьей и друзьями, чувствуя подлинную связь и удовлетворение, вместо того чтобы бездумно листать сотни коротких роликов в смартфоне, что зачастую оставляет лишь чувство пустоты, беспокойства и неудовлетворенной жажды чего-то еще.

Искусство замедления: возвращение к созерцанию

Времена изменились, темп жизни ускоряется, и для многих Бог как «стабилизатор времени» остался в прошлом. Что же мы можем сделать, чтобы вернуть себе время, его «аромат»? Хан предлагает путь – искусство промедления, или искусство задержки.

В мире, одержимом продуктивностью, где спешка и многозадачность стали нормой, а тревога, выгорание и депрессия – обыденностью, сама идея замедления звучит почти вызывающе. Поскольку vita activa является доминирующим образом жизни, быть менее активным равносильно святотатству. Но Хан утверждает, что для преодоления временного кризиса необходимо возродить vita contemplativa (созерцательную жизнь) как противовес vita activa. «Временный кризис будет преодолен только тогда, – пишет он, – когда vita activa, находящаяся в кризисе, вновь включит в себя vita contemplativa».

По мнению Хана, возвращение к созерцательной жизни вернет времени его «аромат», освободив нас от принуждения к непрерывной деятельности. Но для этого необходимо пересмотреть наше понимание «досуга». Сегодня, отмечает философ, досуг – это зачастую лишь перерыв в работе, необходимый для восстановления сил, чтобы потом снова с полной отдачей трудиться. Таким образом, досуг становится частью работы, служит нашей главной цели – труду. Это не тот созерцательный покой, который Хан считает истинным досугом, не связанным с работой.

Так что же такое vita contemplativa, или искусство замедления? Что на самом деле означает созерцание? Суть vita contemplativa Хана, тесно связанной с нашим отношением ко времени, можно выразить так: вместо того чтобы использовать время, наслаждайтесь им. Досуг – это не просто передышка для восстановления работоспособности; это пространство, где можно задержаться, поразмыслить, просто быть.

В vita contemplativa время становится чем-то, чем можно наслаждаться, а не утилитарно использовать. Например, вместо того чтобы активно направлять свои мысли на достижение какой-то цели, мы позволяем им возникать естественным образом в моменты размышлений. Передвижение из точки А в точку Б, например, превращается из средства достижения цели в опыт самого процесса – бесцельное блуждание ради самого блуждания.

Это созерцательное пространство позволяет нам глубоко размышлять о жизни, истине, космосе – о вещах, выходящих далеко за рамки повседневной суеты. Оно дает возможность дышать, рефлексировать и осмысленно переходить от одного состояния к другому с помощью ритуалов или уединения. Именно здесь рождаются оригинальные идеи и глубокие озарения – возможности, которые не допускает беспокойство vita activa.

«Созерцательное пребывание дает время», – пишет Хан, в отличие от активной жизни, которая его расходует и убивает. Он заявляет: «Когда жизнь вновь обретает способность к созерцанию, она приобретает время и пространство, продолжительность и безграничность».

Возможно, пришло время спросить себя: не слишком ли дорого мы платим за иллюзию эффективности и полноты жизни, измеряемой количеством «галочек» в списке дел? Не пора ли нам заново научиться искусству замедления, чтобы вновь ощутить подлинный вкус времени и самой жизни, пока наш личный «валун» окончательно не придавил нас своей тяжестью?

Литература:

• Пён-Чхоль Хан. Аромат времени: Философское эссе об искусстве промедления. — М.: Ad Marginem Press, 2022. (Ключевая работа, на которой основана статья. Рассматриваются понятия атомизированного времени, кризиса современности, связанного с ускорением жизни, и предлагается концепция vita contemplativa как способ обретения осмысленности.)
• Пён-Чхоль Хан. Общество выгорания. — М.: Ad Marginem Press, 2020. (Описывает современное «общество достижений» как источник психологического истощения, тревоги и депрессии, что напрямую связано с темой статьи о давлении продуктивности.)
• Ханна Арендт. Vita activa, или О деятельной жизни. — СПб.: Алетейя, 2000. (Хотя Хан критикует современную интерпретацию vita activa, работа Арендт является первоисточником этого понятия и важна для понимания контекста. Арендт анализирует три фундаментальные формы человеческой деятельности: труд, работу и действие.)
• Эрих Фромм. Бегство от свободы. — М.: АСТ, 2021 (или другие издания). (Анализирует стремление современного человека избежать свободы и ответственности, что перекликается с идеей общества достижений, где внешние цели и постоянная занятость могут служить способом ухода от экзистенциальных вопросов и подлинного самоопределения.)
• Зигмунт Бауман. Текучая современность. — СПб.: Питер, 2008. (Концепция «текучей современности» Баумана описывает состояние общества, характеризующееся неопределенностью, фрагментарностью и скоротечностью социальных связей и жизненных проектов, что созвучно идее Хана об атомизированном времени и потере продолжительности.)
• Hartmut Rosa. Social Acceleration: A New Theory of Modernity. — New York: Columbia University Press, 2013. (Хотя это англоязычный источник, Роза является одним из ведущих современных теоретиков социального ускорения. Его работа подробно анализирует, как ускорение темпов жизни во всех сферах становится доминирующей чертой современности и какие последствия это имеет для индивида и общества, что дополняет идеи Хана. Существует русский перевод: Роза Х. Социальное ускорение. К новой теории современности / Пер. с нем. А.А.Федорова. – Издательский дом «Дело» РАНХиГС, 2019.)